"Воин ты света или не воин света?" (с)
Как-то вышло. Потому что - господи, просто некоторые истории должны заканчиваться хорошо.
...белый лебедь расправил крылья - и прохлада смирила жар.
И на стенах прозрачный иней чью-то просьбу "поверь" написал. На мгновение - слишком яро пляшет пламя, не укротить. Иней тает, слезой стекая. Пламя лижет ее. Шипит.
Там, в Тумане, застыло время, Зверь свернулся вокруг кольцом. Его голод глодает стены.
Его голод сжигает дом.
Чья-то смерть - он урчит довольно, но проклятием сложно быть: сколько б он ни питался вдоволь, его вовсе не накормить.
Там, в Тумане, она как дома, тропы хожены много раз, но теперь здешний мягкий холод стал теплом. "Ты - одна из нас", - шепчет кто-то, политый красным, и зовет раствориться в них.
Но она не готова сдаться. Она много должна живым.
Не горячая - кто же спорит, кровь осталась в горячем мире, только видно ей, как доволен красный зверь от живых бессилья. Ему вкусно впитать их горе. Разрослось, затрещало пламя.
Не бывает таких историй, чтоб нельзя ничего исправить.
Появились седые перья - станут белыми уже там. Шея вытянулась, застыла. Глина в теплых руках - Туман. Он ведь помнит - простая вера может каждого здесь спасти.
Белый лебедь расправил крылья. Вот, возьми.
Не вини. Прости.
...белый лебедь расправил крылья - и прохлада смирила жар.
И на стенах прозрачный иней чью-то просьбу "поверь" написал. На мгновение - слишком яро пляшет пламя, не укротить. Иней тает, слезой стекая. Пламя лижет ее. Шипит.
Там, в Тумане, застыло время, Зверь свернулся вокруг кольцом. Его голод глодает стены.
Его голод сжигает дом.
Чья-то смерть - он урчит довольно, но проклятием сложно быть: сколько б он ни питался вдоволь, его вовсе не накормить.
Там, в Тумане, она как дома, тропы хожены много раз, но теперь здешний мягкий холод стал теплом. "Ты - одна из нас", - шепчет кто-то, политый красным, и зовет раствориться в них.
Но она не готова сдаться. Она много должна живым.
Не горячая - кто же спорит, кровь осталась в горячем мире, только видно ей, как доволен красный зверь от живых бессилья. Ему вкусно впитать их горе. Разрослось, затрещало пламя.
Не бывает таких историй, чтоб нельзя ничего исправить.
Появились седые перья - станут белыми уже там. Шея вытянулась, застыла. Глина в теплых руках - Туман. Он ведь помнит - простая вера может каждого здесь спасти.
Белый лебедь расправил крылья. Вот, возьми.
Не вини. Прости.