[~Пересвет]

В приступе тлена.
Дженни оставила в покое, перешла на Алису.

Довольно бессюжетное. Очень вероятно, ООС-ное. Алиса разочаровалась в Учителе. Точки опоры больше нет. Элис сильная. Она готова выйти вперед.

"Канатоходцы"

Алиса помнит – они это умели. Встать на тонкое, неверное и... Пойти. Продавливая на каждом шагу это шаткое, прыгучее, покачиваясь в такт, словно двуногие коты.
Грациозные, легкие. Живучие.
Они умели, она – нет. Пыталась когда-то, вставала – полметра до пола, а сердце взлетало к горлу. "Страшно? – смеялись они. – Да ты не бойся, мы подхватим".
Алиса сдавалась. Отступала на треногий табурет, на скрипящую стопку деревянных ящиков или спрыгивала на давно не метеный, весь в соломе пол. Падать в чьи-то надежно подставленные руки она не могла. И идти по канату – не могла. А они зря смеялись. Не понимали – это был не страх. Нет, не так. Страх, но... Не как перед огнем; ожоги, волдыри, опаленные волосы – это не то, не то.
Идти над пропастью, когда руки хватают только воздух, или держат шест, но внизу – ничего, и вокруг ничего, и... Это был ужас.
Когда вокруг огонь, Алисе спокойнее. Когда вокруг огонь, приходит Элис и запрещает ей бояться.
Когда Алиса шла по канату, Элис только усмехалась. "Разобьешься, детка, и останусь только я. Давай. Иди...".

Лестница крепкая и твердая, пошатнешься – схватишься за перила. Алиса и цепляется, насколько хватает силы, – ей страшно.
Опоры нет.
Элис щурится и ждет.

– Перо, ты не видела... Ой-й.
Ланселот вжимается в стену. Поправляет очки, вытирает нос, теребит карманы, ерошит челку, чешет подбородок – тьма суетливых движений. Алиса привычно окидывает его взглядом сверху вниз. Этот нелепый мотылек, конечно, и не заметит, что с ней что-то не так.
Джим – тот обязательно бы заметил и запустил лапы ей в душу раньше, чем она успела опомниться.
– Ты меня с кем-то перепутал?
– Я... Д-да, я думал, это Перо...
Секунду они смотрят друг на друга. Ланселот – удивленно, Алиса – безразлично. В голову не приходит ничего дельного, и Алиса проходит мимо, почти задевая Ланселота плечом.
– Я не Перо.
Из-за спины доносится вздох и недоверчивое:
– Я в-вижу.

*

...люстра качается. На одном из плафонов притаился нож. Алиса запрокидывает голову и ждет. Минута, две – на лезвии пляшут огоньки, камера неподвижна, динамики молчат. Алиса смеется. Пока еще Алиса.
Если долго так стоять, шея затекает, лестница начинает ползти. А стены – кружиться. Алиса закрывает глаза и медленно опускает голову. Делает шаг и снова вцепляется в перила, когда пол уходит из-под ног. Сердце сжимается и колотится стиснутое, чуть не лопающееся. Это больно.
Алиса даже не слышит свист – только стук рукоятки о ступеньку. Лезвие больше не отсвечивает.

*

Птечники, тихо переговариваясь, сбиваются в стаю. Усаживаются к ее ногам, теснясь на пыльном, в щепках и пепле ковре. Умолкают, когда последний птенец прикрывает дверь, запуская механизм, и снимает со стены листок со словами. Вынимает из-за шторы лакированную лошадь, перехватывает поперек туловища. Останутся пятна – повязка у птенца мокрая насквозь.
Это хорошо. Правильно. Статуэтку он потом вытрет – это правило. Как и первое: кто-то должен проходить испытание, пока стая внимает наставлениям. Учителя нельзя гневить.

Алиса поднимает голову. Ее стая невелика, но и крысиное гнездо по швам не трещит. Птицы послушны. Почти все.
У стены, сложив на груди руки и прикрыв глаза, стоит Джим. Алиса знает – стоит ей заговорить и отвести от него взгляд, он откроет глаза и уставится в невидимую точку за ее плечом, запоминая каждое слово, каждый жест, каждую интонацию.
Доктор собирает анамнез. Алисе это не нравится. Элис это выводит.
Но сегодня они обе знают, что доктор свое не получит.
Алиса встает, и воздух откатывается волной. Птенцы подаются назад – не от страха, а почтительно. Как она сама отступила бы от Него раньше. Ученики не смеют ступать в тень Учителя – если он не позволит.
У Алисы больше нет Учителя.
Элис не просит позволения.

Алиса идет тихо и мягко, не касаясь пятками пола, звериные, танцующие шаги – как ее учили. Теперь воздух ее не раскачивает – кажется, она может ухватиться за него рукой, если захочет. Больше не страшно.
Алиса оставляет птенцов позади, переступает ветхую газету – за ней наклоняется бледный, измученный птенец с окровавленной ладонью и тут же отшатывается. Прежде он не видел на лице Алисы эту улыбку.

На пороге Алиса оборачивается. Она знает, что Джим смотрит.

Они улыбаются и ему.

@темы: пишется тут всякое

Comments

[~Сольвейг]

Я. Тебя. Люблю *___*
Алиса. *___*
Да.

[~Пересвет]

~Сольвейг, дааа?) Я рада, если так.

[~Сольвейг]

~Пересвет, как по мне - да)