"Воин ты света или не воин света?" (с)
Пересмотрела 4 сезон Шерлока и упала в эту бездну снова.
Шерлок, Майкрофт, Эвр, дядя Руди.
В биографии Эвр Холмс было много историй, кроме истории о Рыжей Бороде.
Пост-4 сезон. Майкрофт ужесточает режим содержания Эвр в Шерринфорде. Шерлок не согласен.
История о безголовом королеОт кого: Шерлок
Дай мне пропуск в Шерринфорд.
От кого: Майкрофт
Нет.
От кого: Шерлок
Буду там через два часа.
От кого: Майкрофт
Приятно провести время на пункте контроля.
От кого: Шерлок
И какого черта?
От кого: Шерлок
Майкрофт.
От кого: Майкрофт
Не подлежит обсуждению.
***
К удивлению Майкрофта, когда он переступает порог, Эвр поднимается ему навстречу. Белая пижама, темные волосы. Потрескавшиеся губы. Глаза, точно выцветшие под яркими лампами.
Шаг, шаг — синхронно. Эвр смотрит одновременно на него и мимо. Копирует каждое его движение.
И когда они оказываются по разные стороны стекла, она улыбается. Как и Майкрофт.
И в один голос с ним произносит:
— Ты никогда не покинешь Шерринфорд. — И уже без него говорит: — Какое разочарование. А я так хотела сходить в кино. Не сводишь меня в кино, Майкрофт? Шерлок бы сводил.
Прямая спина, свежая рубашка с крепко стоящим воротником, начищенные остроносые ботинки на каблуке, идеально сидящий жилет с перламутровыми пуговицами — против кругов под глазами, мягкой просторной пижамы и домашних туфель. Эвр больше не хозяйка, и Майкрофт, подчеркивая эту перемену, позволяет себе на самую малость больше, чем стоит: выдерживает паузу, сверху-вниз глядя на сестру.
Шерлок от этого взгляда выходил из себя через пару секунд, но Эвр крепче — конечно, конечно, их умница-сестренка, — она только наклоняет голову и чуть отступает, чтобы Майкрофту удобнее было охватить взглядом каждый миллиметр. Всю ее, с головы до ног. Наслаждайся, братик.
А еще она смотрит в ответ. Равнодушно, терпеливо — туда, где ниже и правее подбородка пролегает сонная артерия.
— Сто пять, — говорит она. И спустя несколько секунд: — Сто десять. Уйди, пока я не разочаровалась в тебе окончательно.
— Ты больше не распоряжаешься здесь, Эвр.
— Ты поэтому трясешься, как осиновый лист? Сто пятнадцать, о, и скоро будет сто двадцать. Ты правильно сменил врача, Майкрофт, он плохо следит за твоими нервами.
— Твоя болтовня не изменит того, что я уже сказал.
— Значит, и правда сменил врача. Это было предположение. Восемьдесят против двадцати, что параноидальные мысли заставили тебя даже любимую кружку выкинуть, не говоря уж о домашнем докторе.
Майкрофт медленно, исключительно одолжения ради растянул губы в улыбке. Большего, чем снисходительная гримаса, сестренка не получит, — и, о, она это знает. В этом они с Шерлоком похожи. Почуяв узду, начинают хлестать наотмашь.
— Попрощайся с привычной обстановкой, — посоветовал Майкрофт. Эвр сощурилась. — Через час ты останешься в четырех стенах. В четырех абсолютно голых стенах. Никакой информации, никакой работы на правительство, никаких визитов. — Майкрофт сделал паузу, покачиваясь с носка на пятку. — Музыка, полагаю, тоже будет излишней.
Эвр развернулась и ушла вглубь комнаты. Молча.
***
Что Шерлок явится с часу на час, Майкрофт не сомневался. Предупредил Антею, чтоб братцу не препятствовали, попросил чашку чая и продолжил работать. Неприятные разговоры имели свойство случаться время от времени, и если часть из них он предпочитал делегировать подчиненным или вовсе игнорировать, то другая часть требовала его личного первоочередного внимания.
Это Шерлок, в конце концов. Шерлок, которому не дали то, что он хочет. Разговор в данном случае — возможность отделаться меньшей кровью.
...В третий раз прокрутив назад видеозапись, предоставленную отделом внешней разведки, важную запись, маркер срочности — три из пяти, — в третий раз прокрутив запись, Майкрофт нажал на паузу. Чертов алжирский диалект и чертово качество записи. В последний раз ему требовалось трижды переслушать разговор, чтобы ухватить суть, еще в зеленые годы. Раздраженно дернув узел галстука, Майкрофт взял остывшую чашку.
Покосился на телефон, экраном вверх лежащий рядом, и поймал себя на желании зажечь дисплей и проверить, не пропустил ли он, отвлекшись на алжирский, вибрацию входящего сообщения. Может, разнообразия ради братец все же решил не наводить шум в коридорах правительства, а ограничиться руганью по смс?
— Мистер Холмс, — раздался голос Антеи, и Майкрофт поставил чашку, так и не сделав ни глотка, — прибыл ваш брат. Поднимется через две минуты.
***
Эвр была вторым младенцем, которого на памяти Майкрофта принесли в дом. Второй — это уже не интересно. Мать внесла в прихожую сопящий сверток, отец семенил следом, улыбаясь во все лицо.
— Нельзя, — Майкрофт смотрел на них через коридор, из гостиной, и пытался отнять у брата вешалку, не вызвав неконтролируемый плач. — Нельзя. Есть. Пластмассу.
И размышлял над последствиями. Если от одного младенца столько проблем, то два — это, видимо, аналогичный рост неприятностей?
Когда мать вложила ему в руки увесистый сверток, Майкрофт, как и положено, сделал серьезное лицо и выстоял с минуту, надеясь, что существо в пеленках не надумает проснуться.
— Славная, да? — прошептала мать, и он пожал плечами. Может, девочки другие, и она хотя бы не будет жевать все, до чего сможет дотянуться?
Когда трехлетняя Эвр на глазах у дяди Руди и Майкрофта проводит ножом по животу, задрав ярко-желтую майку в горох, Майкрофт интересуется прямо:
— Это лечится?
Ему одиннадцать, и он уже знает, что показывать это — сестру с кухонным ножом — нужно не матери. Майкрофт не идиот и усваивает опыт: в прошлом году он притащил сестру, искусавшую себе руки в кровь, к матери и заявил впопыхах, что она ненормальная — и это был первый раз, когда мать на него накричала.
И проигнорировала проблему.
Дядя Руди — из тех, кто не кричит и не игнорирует. Он щурится, скрестив руки, спрятанные под рыжеватой бородой уголки губ у него опущены. Эвр не обращает на него внимания. Она разглядывает кровь на лезвии.
— Посмотрим, — спокойно говорит дядя Руди и, не колеблясь, забирает у нее нож. Затем садится на корточки и, не сводя с Эвр глаз, произносит с расстановкой: — Эвр. Ты не будешь больше этого делать. Резать себя нельзя. Это запрещено. Поняла?
Весна восемьдесят третьего. Ее Майкрофт помнит отлично — он тогда вернулся домой после первого семестра в Сент-Освальд. Выросшим на три дюйма и прикипевшим к строгим костюмам с идеальными воротниками — вдали от дома ничто не дает такую уверенность, как футляр из непомерно дорогой ткани, на которой ни складки.
Впереди ждало лето восемьдесят третьего — лето, когда Майкрофт уже догадывался, чем все обернется.
— Прыгай, — услышал он, таща по земле внушительный чемодан и не позволяя себе вдохнуть ртом или хотя бы стереть со лба пот.
Задрал голову: окно второго этажа распахнуто, ветер треплет светлые занавески и хлопает створками по влажным после дождя камням. Шерлок вцепился в стену и смотрит вниз насупленно, Эвр сидит, свесив наружу ноги в красных туфлях на липучке.
— Хочешь по-настоящему — прыгай. Не будь трусом.
Чокнутая. Маленькая. Сука.
— Майкрофт! — дверь распахивается, и навстречу ему кидается мать. Крепкие объятия, шумные поцелуи.
Майкрофт заставляет себя не смотреть вверх. Не. Смотреть.
— Я поставлю чайник. Ты так вырос, боже мой, и так похудел!
Мать слишком занята им, чтобы поднять глаза. Они шагают вверх по лестнице, Майкрофт натянуто улыбается, чемодан бьется о ступени.
— Минуту, мама. Сейчас спущусь.
По лестнице он поднимается неторопливо, не привлекая внимание, как будто все в порядке, мать не должна узнать…
Окно в комнате закрыто. Шерлок в слезах.
— Я хотел полетать понарошку! — кричит он Эвр. Она презрительно кривит губы:
— Ты глупый. Нет никакого "понарошку".
Лето восемьдесят третьего становится испытанием для всех. Как-то вечером, засидевшись на улице с книгой, Майкрофт возвращается в дом — и слышит, как на кухне ругаются мама и дядя Руди.
— Никаких мозгоправов, Рудольф, она маленькая и она моя дочь, я не поступлю так с ней!
— Милочка, если не поступишь так с ней, тебе не понравится, как она поступит с вами.
— Прекрати нести чушь!
— Прекрати быть наседкой. Гормональная эйфория давно прошла, Джун, включи мозги. Эта девочка хоть раз за последние годы подошла к тебе за объятиями или поцелуями, как нормальные дети? Попросила почитать сказку? Ты пила чай с ее плюшевыми медведями, Джун?
Всхлип и хлопок — мать, видимо, швырнула на стол полотенце или фартук. Голос дяди стал ниже, но Майкрофт все равно услышал:
— Не будь дурой. У тебя еще два ребенка, не рискуй ими. Майки не рассказал тебе про игру в Питера Пэна? Про то, как Эвр весело болтала ножками из окна детской?
— Что? — ахнула мать.
Майкрофт вздрогнул. Черт, дядя! Он же просил! На кухне повисает тишина, а затем становится слышен плач. Скрип стула, почти неразличимый теперь низкий голос дяди Руди.
Майкрофт крадется к лестнице. Этого он слышать не хочет.
Под колесами машины шуршит гравий. Дядя Руди курит, стряхивая пепел в окно, левая рука покоится на руле. Металлические запонки на манжетах поблескивают, когда в окна бьет свет фонарей.
Машина новая, пахнет кожей и хорошим табаком.
— Понял, куда мы едем? — глаза за стеклами очков сощуренные. Дядя давно нормально не спал, его выдает десяток мелких признаков, но в первую очередь — тлеющая сигарета.
— Да. — Майкрофт смотрит вперед, на темную дорогу. Окно открыто и с его стороны, он устроил на опущенном стекле локоть и расслабленно откинулся в кресле.
Он шесть часов как сдал вступительные в университет — и сдал, как ему шепнул экзаменатор, “блистательно”. Он имеет право немного отдохнуть.
— Скучал по сестре, Майк? — окурок летит за окно, дядя Руди кладет вторую руку на руль и прибавляет скорость.
Два с половиной года Майкрофт не видел Эвр. Подумав, он честно покачал головой.
— Не могу сказать, что мне близки все эти… Родственные чувства.
Дядя вдруг хмыкнул.
— В нынешних частных школах выращивают отмороженных рыб? Не неси ерунду, Майк. Брату ты писал каждую неделю. Не меньше чем по три страницы.
— Ему нужно было учиться воспринимать сложные тексты.
— В последний раз, когда я его видел, он читал в оригинале Овидия. Развлечения ради, но все же.
Майкрофт пожал плечами, отвернувшись к окну. В конце концов, Шерлок никогда не пытался кого-то убить. Не вскрывал себе живот ножом. Не пытался угостить племянницу соседа “волшебным зельем” из чистящего средства.
Не Шерлок убил ребенка.
— Ты боишься свою сестру, Майк. — Дядя затормозил на светофоре. В стекло ударили красные отсветы. — Не будь кретином и признай это для себя самого. От малышки Эвр даже у многоопытных седых психиатров поджилки трясутся. — Красный сменился зеленым, машина тронулась. — Малышка Эвр сегодня скончается, Майкрофт.
Гравий закончился, они выехали на асфальт. Освещение барахлило, то справа, то слева начинали мигать тусклые высокие фонари.
— Это легенда, — спустя несколько минут спокойно заключил Майкрофт.
— Конечно.
— Куда она отправится?
— В особое учреждение.
Майкрофт кивнул. Он уже тогда представлял, чем “особые” учреждения в представлении обычных людей отличаются от “особых” в понимании таких людей, как дядя.
— Этому, полагаю, есть причина.
— Разумеется. Ты увидишь.
Эвр, изменив привычному равнодушию к физическим контактам, сидит на коленях у дяди. Для своих восьми она мелковата, минувшие два года она словно проигнорировала, как игнорирует все, что ей неинтересно. У нее те же хвостики и тот же прямой взгляд.
Дядя Руди обнимает ее одной рукой. Взгляд его прикован к экрану, демонстрирующему записи с камер наблюдения.
За последний месяц Эвр сбегала трижды.
— Как ты усыпила санитарку? — интересуется дядя.
— Мы играли в чаепитие. Она выпила заколдованный напиток.
— Подсыпала туда свои лекарства? И эта дура не заметила?
— Она отвлеклась, — пожимает плечом Эвр.
— Потом ты положила подушку ей на лицо. Зачем?
Эвр оглядывается, почувствовав взгляд Майкрофта, и отвечает:
— Захотелось.
В Шерринфорде Майкрофт навещал Эвр раз в несколько месяцев. Иногда — один, и тогда Эвр приветствовала его словами “привет, трусливый брат”, иногда — вместе с дядей, и тогда он не удостаивался внимания вовсе и наблюдал, как дядя с Эвр играют в шахматы и Эвр раз за разом разносит его в пух и прах.
— Ой, — говорит однажды Эвр, наклонив набок голову. Множество мелких косичек, розовая пижама. Черный деревянный король, которого Эвр взяла в руку, трескается, и голова его прыгает по доске.
Эвр не сводит глаз с дяди Руди.
— Не надейся, — спокойно говорит он, отодвигает стул, скрипнув ножками, и выходит из комнаты, не оглядываясь.
Через три дня он погиб, и никто не смог бы доказать, что десятилетняя девочка в розовой пижаме имеет к этому отношение. Майкрофт тоже не мог.
Он просто знал.
***
— Сделать чай для вашего брата?
— Благодарю, Антея. Это не понадобится.
По крайней мере, в первые пятнадцать минут, пока разговор не перейдет от стадии эмоциональной атаки к стадии конструктивного диалога.
Антея, кивнув, ушла, аккуратно прикрыв дверь, и Майкрофт успел сделать ровно один глоток из холодной чашки и поставить ее на место, прежде чем Шерлок дернул ручку двери, широким шагом прошел в кабинет и с ходу упал в кресло.
— Предлагаю уложиться в десять минут, Майкрофт. Ну? — он махнул рукой, словно Майкрофту по этому жесту полагалось начать запланированное выступление.
Майкрофт откинулся на спинку кресла, устроив локти на подлокотниках. Шерлок кинул на него взгляд, выждал несколько секунд и закатил глаза.
— Ну же, Майкрофт. Ты не можешь сейчас испытывать сложности с эмоциональными откровениями и прочей ерундой, мы вместе прошли через ситуацию высочайшего психического напряжения всего трое суток назад, ты не так быстро замораживаешься, так что начинай.
Майкрофт вежливо улыбнулся. Эмоциональная атака, как он и ожидал. Оставалось процентов пятнадцать вероятности, что Шерлок выберет другую стратегию — от шантажа до делового сотрудничества, — но брат прав: всего трое суток минуло, Шерлок и сам не переварил произошедшее. Его склонность неуемно эмоционировать и гарантировала восемьдесят пять процентов.
— Но ты будешь притворяться, что ты держишь все под контролем и ни в каких откровениях не нуждаешься. — Шерлок на секунду коснулся пальцами лба и раздраженно выдохнул. — И если я скажу, что тебя до чертиков напугала наша сестренка, поэтому ты решил упрятать ее поглубже, и на этот раз надежно, ты…
— Скажу, что ты полностью прав, братец мой.
Шерлок вздернул бровь и выдал в ответ всего одно слово:
— Нерационально.
— Напротив.
— Насколько ты ужесточил режим?
— Это не имеет значения.
— Насколько, Майкрофт?
К качественной звукоизоляции помещения добавлялась и хорошая акустика, и Майкрофт поморщился, когда голос брата громыхнул не хуже колокола. Помедлив, Майкрофт все-таки признался:
— Ей запрещены любые контакты. Закрыт доступ к любого рода информации. Отнято право пользования предметами роскоши.
Шерлок фыркнул и вскочил.
— Полная депривация! — широким шагом он прошелся по кабинету, запустив руку в волосы, и резко обернулся. — Майкрофт, это месть, а не необходимость.
— Вовсе нет.
— Ты руководствуешься чувствами, — два шага — и Шерлок смотрит на него в упор. — Это месть, брат мой. Эвр в ее маленькой игре лишила тебя главного — контроля над ситуацией, и этого ты ей не простишь. Теперь просто контролировать Эвр тебе недостаточно. Ты хочешь выдавать ей разрешение на каждый отдельно взятый вдох, Майкрофт, тогда твое душевное равновесие будет восстановлено.
— Шерлок… — Майкрофт устало покачал головой. От мельтешения человеческой фигуры перед глазами начинало зудеть в висках. — Ты просто не понимаешь, с чем мы имеем дело. Ты видел Эвр лишь однажды. Признаюсь, — он криво улыбнулся, но Шерлок не стал от этого менее хмур и зол, — это был самый эффектный ее выход, но сравни опыт единичного взаимодействия с опытом, равным годам. Десяткам лет, Шерлок, если быть точнее. Эвр — не маленькая несчастная девочка, которой ты ее видишь.
— Я знаю, — отмахнулся Шерлок, но Майкрофт поднял руку — подожди. И на мгновение коснулся пальцами век, вдруг отяжелевших. За минувшие трое суток он спал едва ли часов семь, но усталость, конечно, должна была навалиться именно сейчас.
— Антея, — он нажал на кнопку вызова, — сделай нам кофе. Сладкий, пожалуйста.
Шерлок коротко вздохнул, выражая, очевидно, смирение с тем, что разговор затянется, дернул кресло за спинку, подтащив со скрежетом колес, и снова уселся. Минуту они провели в тишине — пока Антея не вошла с подносом и не оставила на столе две горячие чашки и вазочку с шоколадным печеньем.
Шерлок проводил ее задумчивым взглядом, затем цапнул печенье.
— Ладно, Майкрофт, — взмахнул им в воздухе и откусил половину. — Все равно я собирался выяснить, что именно я пропустил в жизни Эвр, так что… Расскажи мне о нашей сестренке, брат. О чудовище, которому показана одиночная камера.
Майкрофт медленно взялся за ручку чашки.
— Что ж. Историю о Рыжей Бороде ты уже знаешь… Расскажу другую. Про безголового короля.
Шерлок, Майкрофт, Эвр, дядя Руди.
В биографии Эвр Холмс было много историй, кроме истории о Рыжей Бороде.
Пост-4 сезон. Майкрофт ужесточает режим содержания Эвр в Шерринфорде. Шерлок не согласен.
История о безголовом королеОт кого: Шерлок
Дай мне пропуск в Шерринфорд.
От кого: Майкрофт
Нет.
От кого: Шерлок
Буду там через два часа.
От кого: Майкрофт
Приятно провести время на пункте контроля.
От кого: Шерлок
И какого черта?
От кого: Шерлок
Майкрофт.
От кого: Майкрофт
Не подлежит обсуждению.
***
К удивлению Майкрофта, когда он переступает порог, Эвр поднимается ему навстречу. Белая пижама, темные волосы. Потрескавшиеся губы. Глаза, точно выцветшие под яркими лампами.
Шаг, шаг — синхронно. Эвр смотрит одновременно на него и мимо. Копирует каждое его движение.
И когда они оказываются по разные стороны стекла, она улыбается. Как и Майкрофт.
И в один голос с ним произносит:
— Ты никогда не покинешь Шерринфорд. — И уже без него говорит: — Какое разочарование. А я так хотела сходить в кино. Не сводишь меня в кино, Майкрофт? Шерлок бы сводил.
Прямая спина, свежая рубашка с крепко стоящим воротником, начищенные остроносые ботинки на каблуке, идеально сидящий жилет с перламутровыми пуговицами — против кругов под глазами, мягкой просторной пижамы и домашних туфель. Эвр больше не хозяйка, и Майкрофт, подчеркивая эту перемену, позволяет себе на самую малость больше, чем стоит: выдерживает паузу, сверху-вниз глядя на сестру.
Шерлок от этого взгляда выходил из себя через пару секунд, но Эвр крепче — конечно, конечно, их умница-сестренка, — она только наклоняет голову и чуть отступает, чтобы Майкрофту удобнее было охватить взглядом каждый миллиметр. Всю ее, с головы до ног. Наслаждайся, братик.
А еще она смотрит в ответ. Равнодушно, терпеливо — туда, где ниже и правее подбородка пролегает сонная артерия.
— Сто пять, — говорит она. И спустя несколько секунд: — Сто десять. Уйди, пока я не разочаровалась в тебе окончательно.
— Ты больше не распоряжаешься здесь, Эвр.
— Ты поэтому трясешься, как осиновый лист? Сто пятнадцать, о, и скоро будет сто двадцать. Ты правильно сменил врача, Майкрофт, он плохо следит за твоими нервами.
— Твоя болтовня не изменит того, что я уже сказал.
— Значит, и правда сменил врача. Это было предположение. Восемьдесят против двадцати, что параноидальные мысли заставили тебя даже любимую кружку выкинуть, не говоря уж о домашнем докторе.
Майкрофт медленно, исключительно одолжения ради растянул губы в улыбке. Большего, чем снисходительная гримаса, сестренка не получит, — и, о, она это знает. В этом они с Шерлоком похожи. Почуяв узду, начинают хлестать наотмашь.
— Попрощайся с привычной обстановкой, — посоветовал Майкрофт. Эвр сощурилась. — Через час ты останешься в четырех стенах. В четырех абсолютно голых стенах. Никакой информации, никакой работы на правительство, никаких визитов. — Майкрофт сделал паузу, покачиваясь с носка на пятку. — Музыка, полагаю, тоже будет излишней.
Эвр развернулась и ушла вглубь комнаты. Молча.
***
Что Шерлок явится с часу на час, Майкрофт не сомневался. Предупредил Антею, чтоб братцу не препятствовали, попросил чашку чая и продолжил работать. Неприятные разговоры имели свойство случаться время от времени, и если часть из них он предпочитал делегировать подчиненным или вовсе игнорировать, то другая часть требовала его личного первоочередного внимания.
Это Шерлок, в конце концов. Шерлок, которому не дали то, что он хочет. Разговор в данном случае — возможность отделаться меньшей кровью.
...В третий раз прокрутив назад видеозапись, предоставленную отделом внешней разведки, важную запись, маркер срочности — три из пяти, — в третий раз прокрутив запись, Майкрофт нажал на паузу. Чертов алжирский диалект и чертово качество записи. В последний раз ему требовалось трижды переслушать разговор, чтобы ухватить суть, еще в зеленые годы. Раздраженно дернув узел галстука, Майкрофт взял остывшую чашку.
Покосился на телефон, экраном вверх лежащий рядом, и поймал себя на желании зажечь дисплей и проверить, не пропустил ли он, отвлекшись на алжирский, вибрацию входящего сообщения. Может, разнообразия ради братец все же решил не наводить шум в коридорах правительства, а ограничиться руганью по смс?
— Мистер Холмс, — раздался голос Антеи, и Майкрофт поставил чашку, так и не сделав ни глотка, — прибыл ваш брат. Поднимется через две минуты.
***
Эвр была вторым младенцем, которого на памяти Майкрофта принесли в дом. Второй — это уже не интересно. Мать внесла в прихожую сопящий сверток, отец семенил следом, улыбаясь во все лицо.
— Нельзя, — Майкрофт смотрел на них через коридор, из гостиной, и пытался отнять у брата вешалку, не вызвав неконтролируемый плач. — Нельзя. Есть. Пластмассу.
И размышлял над последствиями. Если от одного младенца столько проблем, то два — это, видимо, аналогичный рост неприятностей?
Когда мать вложила ему в руки увесистый сверток, Майкрофт, как и положено, сделал серьезное лицо и выстоял с минуту, надеясь, что существо в пеленках не надумает проснуться.
— Славная, да? — прошептала мать, и он пожал плечами. Может, девочки другие, и она хотя бы не будет жевать все, до чего сможет дотянуться?
Когда трехлетняя Эвр на глазах у дяди Руди и Майкрофта проводит ножом по животу, задрав ярко-желтую майку в горох, Майкрофт интересуется прямо:
— Это лечится?
Ему одиннадцать, и он уже знает, что показывать это — сестру с кухонным ножом — нужно не матери. Майкрофт не идиот и усваивает опыт: в прошлом году он притащил сестру, искусавшую себе руки в кровь, к матери и заявил впопыхах, что она ненормальная — и это был первый раз, когда мать на него накричала.
И проигнорировала проблему.
Дядя Руди — из тех, кто не кричит и не игнорирует. Он щурится, скрестив руки, спрятанные под рыжеватой бородой уголки губ у него опущены. Эвр не обращает на него внимания. Она разглядывает кровь на лезвии.
— Посмотрим, — спокойно говорит дядя Руди и, не колеблясь, забирает у нее нож. Затем садится на корточки и, не сводя с Эвр глаз, произносит с расстановкой: — Эвр. Ты не будешь больше этого делать. Резать себя нельзя. Это запрещено. Поняла?
Весна восемьдесят третьего. Ее Майкрофт помнит отлично — он тогда вернулся домой после первого семестра в Сент-Освальд. Выросшим на три дюйма и прикипевшим к строгим костюмам с идеальными воротниками — вдали от дома ничто не дает такую уверенность, как футляр из непомерно дорогой ткани, на которой ни складки.
Впереди ждало лето восемьдесят третьего — лето, когда Майкрофт уже догадывался, чем все обернется.
— Прыгай, — услышал он, таща по земле внушительный чемодан и не позволяя себе вдохнуть ртом или хотя бы стереть со лба пот.
Задрал голову: окно второго этажа распахнуто, ветер треплет светлые занавески и хлопает створками по влажным после дождя камням. Шерлок вцепился в стену и смотрит вниз насупленно, Эвр сидит, свесив наружу ноги в красных туфлях на липучке.
— Хочешь по-настоящему — прыгай. Не будь трусом.
Чокнутая. Маленькая. Сука.
— Майкрофт! — дверь распахивается, и навстречу ему кидается мать. Крепкие объятия, шумные поцелуи.
Майкрофт заставляет себя не смотреть вверх. Не. Смотреть.
— Я поставлю чайник. Ты так вырос, боже мой, и так похудел!
Мать слишком занята им, чтобы поднять глаза. Они шагают вверх по лестнице, Майкрофт натянуто улыбается, чемодан бьется о ступени.
— Минуту, мама. Сейчас спущусь.
По лестнице он поднимается неторопливо, не привлекая внимание, как будто все в порядке, мать не должна узнать…
Окно в комнате закрыто. Шерлок в слезах.
— Я хотел полетать понарошку! — кричит он Эвр. Она презрительно кривит губы:
— Ты глупый. Нет никакого "понарошку".
Лето восемьдесят третьего становится испытанием для всех. Как-то вечером, засидевшись на улице с книгой, Майкрофт возвращается в дом — и слышит, как на кухне ругаются мама и дядя Руди.
— Никаких мозгоправов, Рудольф, она маленькая и она моя дочь, я не поступлю так с ней!
— Милочка, если не поступишь так с ней, тебе не понравится, как она поступит с вами.
— Прекрати нести чушь!
— Прекрати быть наседкой. Гормональная эйфория давно прошла, Джун, включи мозги. Эта девочка хоть раз за последние годы подошла к тебе за объятиями или поцелуями, как нормальные дети? Попросила почитать сказку? Ты пила чай с ее плюшевыми медведями, Джун?
Всхлип и хлопок — мать, видимо, швырнула на стол полотенце или фартук. Голос дяди стал ниже, но Майкрофт все равно услышал:
— Не будь дурой. У тебя еще два ребенка, не рискуй ими. Майки не рассказал тебе про игру в Питера Пэна? Про то, как Эвр весело болтала ножками из окна детской?
— Что? — ахнула мать.
Майкрофт вздрогнул. Черт, дядя! Он же просил! На кухне повисает тишина, а затем становится слышен плач. Скрип стула, почти неразличимый теперь низкий голос дяди Руди.
Майкрофт крадется к лестнице. Этого он слышать не хочет.
Под колесами машины шуршит гравий. Дядя Руди курит, стряхивая пепел в окно, левая рука покоится на руле. Металлические запонки на манжетах поблескивают, когда в окна бьет свет фонарей.
Машина новая, пахнет кожей и хорошим табаком.
— Понял, куда мы едем? — глаза за стеклами очков сощуренные. Дядя давно нормально не спал, его выдает десяток мелких признаков, но в первую очередь — тлеющая сигарета.
— Да. — Майкрофт смотрит вперед, на темную дорогу. Окно открыто и с его стороны, он устроил на опущенном стекле локоть и расслабленно откинулся в кресле.
Он шесть часов как сдал вступительные в университет — и сдал, как ему шепнул экзаменатор, “блистательно”. Он имеет право немного отдохнуть.
— Скучал по сестре, Майк? — окурок летит за окно, дядя Руди кладет вторую руку на руль и прибавляет скорость.
Два с половиной года Майкрофт не видел Эвр. Подумав, он честно покачал головой.
— Не могу сказать, что мне близки все эти… Родственные чувства.
Дядя вдруг хмыкнул.
— В нынешних частных школах выращивают отмороженных рыб? Не неси ерунду, Майк. Брату ты писал каждую неделю. Не меньше чем по три страницы.
— Ему нужно было учиться воспринимать сложные тексты.
— В последний раз, когда я его видел, он читал в оригинале Овидия. Развлечения ради, но все же.
Майкрофт пожал плечами, отвернувшись к окну. В конце концов, Шерлок никогда не пытался кого-то убить. Не вскрывал себе живот ножом. Не пытался угостить племянницу соседа “волшебным зельем” из чистящего средства.
Не Шерлок убил ребенка.
— Ты боишься свою сестру, Майк. — Дядя затормозил на светофоре. В стекло ударили красные отсветы. — Не будь кретином и признай это для себя самого. От малышки Эвр даже у многоопытных седых психиатров поджилки трясутся. — Красный сменился зеленым, машина тронулась. — Малышка Эвр сегодня скончается, Майкрофт.
Гравий закончился, они выехали на асфальт. Освещение барахлило, то справа, то слева начинали мигать тусклые высокие фонари.
— Это легенда, — спустя несколько минут спокойно заключил Майкрофт.
— Конечно.
— Куда она отправится?
— В особое учреждение.
Майкрофт кивнул. Он уже тогда представлял, чем “особые” учреждения в представлении обычных людей отличаются от “особых” в понимании таких людей, как дядя.
— Этому, полагаю, есть причина.
— Разумеется. Ты увидишь.
Эвр, изменив привычному равнодушию к физическим контактам, сидит на коленях у дяди. Для своих восьми она мелковата, минувшие два года она словно проигнорировала, как игнорирует все, что ей неинтересно. У нее те же хвостики и тот же прямой взгляд.
Дядя Руди обнимает ее одной рукой. Взгляд его прикован к экрану, демонстрирующему записи с камер наблюдения.
За последний месяц Эвр сбегала трижды.
— Как ты усыпила санитарку? — интересуется дядя.
— Мы играли в чаепитие. Она выпила заколдованный напиток.
— Подсыпала туда свои лекарства? И эта дура не заметила?
— Она отвлеклась, — пожимает плечом Эвр.
— Потом ты положила подушку ей на лицо. Зачем?
Эвр оглядывается, почувствовав взгляд Майкрофта, и отвечает:
— Захотелось.
В Шерринфорде Майкрофт навещал Эвр раз в несколько месяцев. Иногда — один, и тогда Эвр приветствовала его словами “привет, трусливый брат”, иногда — вместе с дядей, и тогда он не удостаивался внимания вовсе и наблюдал, как дядя с Эвр играют в шахматы и Эвр раз за разом разносит его в пух и прах.
— Ой, — говорит однажды Эвр, наклонив набок голову. Множество мелких косичек, розовая пижама. Черный деревянный король, которого Эвр взяла в руку, трескается, и голова его прыгает по доске.
Эвр не сводит глаз с дяди Руди.
— Не надейся, — спокойно говорит он, отодвигает стул, скрипнув ножками, и выходит из комнаты, не оглядываясь.
Через три дня он погиб, и никто не смог бы доказать, что десятилетняя девочка в розовой пижаме имеет к этому отношение. Майкрофт тоже не мог.
Он просто знал.
***
— Сделать чай для вашего брата?
— Благодарю, Антея. Это не понадобится.
По крайней мере, в первые пятнадцать минут, пока разговор не перейдет от стадии эмоциональной атаки к стадии конструктивного диалога.
Антея, кивнув, ушла, аккуратно прикрыв дверь, и Майкрофт успел сделать ровно один глоток из холодной чашки и поставить ее на место, прежде чем Шерлок дернул ручку двери, широким шагом прошел в кабинет и с ходу упал в кресло.
— Предлагаю уложиться в десять минут, Майкрофт. Ну? — он махнул рукой, словно Майкрофту по этому жесту полагалось начать запланированное выступление.
Майкрофт откинулся на спинку кресла, устроив локти на подлокотниках. Шерлок кинул на него взгляд, выждал несколько секунд и закатил глаза.
— Ну же, Майкрофт. Ты не можешь сейчас испытывать сложности с эмоциональными откровениями и прочей ерундой, мы вместе прошли через ситуацию высочайшего психического напряжения всего трое суток назад, ты не так быстро замораживаешься, так что начинай.
Майкрофт вежливо улыбнулся. Эмоциональная атака, как он и ожидал. Оставалось процентов пятнадцать вероятности, что Шерлок выберет другую стратегию — от шантажа до делового сотрудничества, — но брат прав: всего трое суток минуло, Шерлок и сам не переварил произошедшее. Его склонность неуемно эмоционировать и гарантировала восемьдесят пять процентов.
— Но ты будешь притворяться, что ты держишь все под контролем и ни в каких откровениях не нуждаешься. — Шерлок на секунду коснулся пальцами лба и раздраженно выдохнул. — И если я скажу, что тебя до чертиков напугала наша сестренка, поэтому ты решил упрятать ее поглубже, и на этот раз надежно, ты…
— Скажу, что ты полностью прав, братец мой.
Шерлок вздернул бровь и выдал в ответ всего одно слово:
— Нерационально.
— Напротив.
— Насколько ты ужесточил режим?
— Это не имеет значения.
— Насколько, Майкрофт?
К качественной звукоизоляции помещения добавлялась и хорошая акустика, и Майкрофт поморщился, когда голос брата громыхнул не хуже колокола. Помедлив, Майкрофт все-таки признался:
— Ей запрещены любые контакты. Закрыт доступ к любого рода информации. Отнято право пользования предметами роскоши.
Шерлок фыркнул и вскочил.
— Полная депривация! — широким шагом он прошелся по кабинету, запустив руку в волосы, и резко обернулся. — Майкрофт, это месть, а не необходимость.
— Вовсе нет.
— Ты руководствуешься чувствами, — два шага — и Шерлок смотрит на него в упор. — Это месть, брат мой. Эвр в ее маленькой игре лишила тебя главного — контроля над ситуацией, и этого ты ей не простишь. Теперь просто контролировать Эвр тебе недостаточно. Ты хочешь выдавать ей разрешение на каждый отдельно взятый вдох, Майкрофт, тогда твое душевное равновесие будет восстановлено.
— Шерлок… — Майкрофт устало покачал головой. От мельтешения человеческой фигуры перед глазами начинало зудеть в висках. — Ты просто не понимаешь, с чем мы имеем дело. Ты видел Эвр лишь однажды. Признаюсь, — он криво улыбнулся, но Шерлок не стал от этого менее хмур и зол, — это был самый эффектный ее выход, но сравни опыт единичного взаимодействия с опытом, равным годам. Десяткам лет, Шерлок, если быть точнее. Эвр — не маленькая несчастная девочка, которой ты ее видишь.
— Я знаю, — отмахнулся Шерлок, но Майкрофт поднял руку — подожди. И на мгновение коснулся пальцами век, вдруг отяжелевших. За минувшие трое суток он спал едва ли часов семь, но усталость, конечно, должна была навалиться именно сейчас.
— Антея, — он нажал на кнопку вызова, — сделай нам кофе. Сладкий, пожалуйста.
Шерлок коротко вздохнул, выражая, очевидно, смирение с тем, что разговор затянется, дернул кресло за спинку, подтащив со скрежетом колес, и снова уселся. Минуту они провели в тишине — пока Антея не вошла с подносом и не оставила на столе две горячие чашки и вазочку с шоколадным печеньем.
Шерлок проводил ее задумчивым взглядом, затем цапнул печенье.
— Ладно, Майкрофт, — взмахнул им в воздухе и откусил половину. — Все равно я собирался выяснить, что именно я пропустил в жизни Эвр, так что… Расскажи мне о нашей сестренке, брат. О чудовище, которому показана одиночная камера.
Майкрофт медленно взялся за ручку чашки.
— Что ж. Историю о Рыжей Бороде ты уже знаешь… Расскажу другую. Про безголового короля.
@темы: шерлок, пишется тут всякое
-
-
28.07.2018 в 16:22-
-
28.07.2018 в 16:54И да, влияние - капец. Шерлок не помнит, но все равно действует в соответствии, а Майкрофт помнит слишком хорошо и тоже действует, исходя из)
-
-
17.08.2018 в 05:36